Молодой человек по имени Пауль и девушка по имени Беата были беженцами из Германии. Они искали в Париже работу и собирались пожениться.

3 сентября 1939 года, через день после нападения немецких войск на Польшу, Франция объявила Гитлеру войну, но не спешила переходить к боевым действиям.

Первыми начало войны ощутили не нацисты, а немецкие эмигранты, те, кто бежал во Францию от Гитлера. Всех, кто прибыл из Германии, французы сочли нежелательными элементами, подозревая в них нацистских шпионов.

7 сентября по всей стране были расклеены объявления: «Иностранцы в возрасте от 17 до 50 лет, прибывшие из враждебной страны, должны явиться на сборные пункты. Особой иметь одеяло, предметы личной гигиены и продукты на двое суток».

Немецких эмигрантов интернировали и загоняли в лагеря. Пауль был тогда совсем молодым человеком, но он уже успел побывать в немецком концлагере. Теперь его посадили во французский лагерь.

— Вы все это помните? — спросил хозяин.

— Думаете, это можно забыть? — горько улыбнулся Пауль. В его словах не было упрека. — Когда нас пригнали во французский лагерь в Лё-Верне, я вспомнил прием, который был оказан нам весенним днем 1933 года в болотах северной Германии одним обершарфюрером со сворой лютых эсэсовцев. Знаете, в чем состояло единственное отличие между вашими и нашими надзирателями? Немцы избивали нас более жестоко.

Эмигрантов разместили в темных и грязных бараках, на полу, покрытом соломой. Полчища блох, вшей и клопов набросились на новичков. Все покрывала мельчайшая кирпичная пыль — она проникала под одежду, попадала в еду. Вместо туалета — канава.

Хозяину горько было слышать этот рассказ. Но он слушал со вниманием.

— Зимой столбик термометра опускался ниже отметки минус двадцать градусов, — продолжал Пауль. — На улице ледяной ветер. В лагерных бараках не было ни одной печки. Спасаясь от холода, мы не могли даже заползти под солому: соломенное покрытие пола было три сантиметра толщиной.

Вода не годилась для питья. Единственная мера гигиены состояла в том, что прибывших в лагерь стригли наголо. В бараках болели дифтерией и тифом. Интернированным врачам запрещали помогать больным. Те, кто возмущался открыто, попадали в лагерную тюрьму, где их избивали ногами. Нескольких заключенных застрелили при попытке к бегству.

— Неужели французские лагеря были такими же ужасными, как и немецкие? — спросил хозяин.

— Конечно, нет, — сказал Пауль. — Французские лагеря появились в результате типичных для французской администрации глупости, коррупции и небрежности. Во французском лагере били между делом. В немецких забивали до смерти. Во Франции заключенные умирали, потому что им не оказывали медицинской помощи. В Германии их уничтожали сознательно…

За колючей проволокой оказалось примерно двадцать пять тысяч немецких и австрийских эмигрантов. Среди них были известные писатели, выдающиеся художники, артисты, архитекторы, ученые, например, лауреат Нобелевской премии по медицине Отто Майерхоф.

В лагерь отправили и знаменитого немецкого писателя Лиона Фейхтвангера. Когда он прибыл во Францию, его торжественно встречали, газеты писали о нем уважительные статьи, его принял президент республики, сказав, что это честь для Франции оказать ему гостеприимство. А теперь писателя просто посадили за колючую проволоку.

Франция была страной, где немцы, которых преследовали дома, всегда могли найти прибежище. Когда нацисты пришли к власти, во Франции возникло движение солидарности: левые партии, религиозные и благотворительные организации протянули руку помощи беженцам.

Но симпатии и готовность помочь быстро улетучились. Эмигрантов было слишком много. С одной стороны, французы видели в каждом немце нацистского агента, а с другой — в стране появилось множество хорошо организованных фашистских групп, которые открыто объявили себя сторонниками Гитлера. Французские фашисты требовали не пускать в страну немецких антифашистов и евреев…

Хозяин дома не забывал о своих обязанностях. Он подливал гостям коньяк, но сам пил только кофе.

В 1939 год хозяин дома был у молодым депутатом французского парламента. После того, как ему стало известно о судьбе эмигрантов, отправленных в лагеря, он произнес возмущенную речь в Национальном собрании:

— Тысячи людей арестованы без ордера на арест, без предъявления обвинения. Они не предстали перед судьей. Это произвол. Недопустимо людей, которым удалось избежать гитлеровских лагерей, отправлять во французские лагеря. Это несправедливо и жестоко. Этих людей надо освободить.

Его речь подействовала. В правительстве сообразили, что за решеткой оказались отнюдь не враги. Но освободили только очень известных эмигрантов. А еще молодых мужчин, которые согласились служить в Иностранном легионе.

10 мая 1940 года немецкие войска начали наступление, успешно прорывая французскую оборону.

Министр внутренних дел Жорж Мандель приказал собрать всех немецких беженцев и переправить их в лагеря на юге страны. Он хотел спасти беженцев, разместить их подальше от нацистов. Но приказ оказался роковым…

Об этом хозяину дома могла рассказать Беата. Она стала жертвой приказа министра внутренних дел. Иностранцев гнали по стране, как каторжан.

— По обе стороны дороги стояли крестьянки, с головы до пят укутанные во все черное. Они смотрели на нас враждебно. Злые лица. Молча плевали в нас и бросали камни. За мостом плевки прекратились. Мы увидели лагерь — пустынная земля и бараки.

Для Беаты этот лагерь был первым.

— Бараки стояли в грязи. Люди страдали от голода и болезней. За несколько месяцев в лагере умерло больше шестисот человек. Ответственный за наш барак офицер приходил каждый вечер с кнутом и выбирал самую хорошенькую из девушек, чтобы переспать с ней. За это ее кормили…

Хозяин дома не был наивным человеком. Он понимал, почему Пауль и Беата постучали в его дверь. Французское правительство обсуждало вопрос о продаже оружия Израилю.

Политический расчет требовал отказать Израилю. Но хозяин дома считал, что его соотечественники-французы тоже виновны в страданиях евреев. Гости только напомнили ему о том, что он знал и сам.

Они, как и многие другие иностранцы, стали жертвой вероломства французской власти. Они-то верили, что смогут укрыться от нацистов в стране, о которой Виктор Гюго говорил, что она становится второй родиной каждому попавшему в беду, а оказались в ловушке.

Вина должна быть искуплена, считал хозяин дома. Если он в состоянии повлиять на премьер-министра, он это сделает.

Будущий заместитель министра обороны Франции, в годы войны еще молодой офицер, покинул страну вслед за бригадным генералом де Голлем. Он не захотел вместе с большей частью французской армии покориться немцам и жить в оккупированной стране.

А в 1943 году молодого офицера, подготовленного англичанами, сбросили с парашютом во Францию. Он возглавил террористическую группу из пяти человек, цель которой состояла в уничтожении высокопоставленных немцев. Молодой офицер не вступал в контакты с движением Сопротивления, предпочитал действовать самостоятельно.